Цивилизация в долине Инда, несмотря на высокий уровень развития, которого она достигла, оставалась все же явлением регионального значения. Формирование того жизненного уклада, который придал древней Индии единство при всем многообразии, началось с конца II тысячелетия до н.э. и было связано с возникновением государств в долине Ганга. Именно этим районам было суждено стать центром культуры и государственности. Изучение рассматриваемого периода облегчается тем, что наряду с археологическими материалами в распоряжении исследователя впервые оказываются синхронные им литературные источники — ведийские религиозные сочинения и эпос. (Период конца II — середины I тысячелетия до н.э. в истории Северной Индии принято называть «ведийским».) Ввиду трудности датировки отдельных произведений этой литературы, а также относительно малой насыщенности ее фактами гражданской истории многие черты эпохи могут быть выявлены только в самой общей форме. Временные связи и последовательность событий отнюдь не всегда удается установить с достаточной четкостью.
Естественно, что такая обобщенная картина передает лишь главные особенности материальной, социальной и культурной жизни древней Индии изучаемой эпохи, хотя ее отдельные этапы отличались друг от друга. Не были, например, одинаковыми периоды «Ригведы» и поздних самхит, не говоря уже о различиях ранневедийского и эпического. Конечно, в эпосе, складывавшемся на протяжении многих столетий, нашли отражение и явления ведийской эпохи, но четко вычленить хронологические срезы и наметить сменяемость этапов чрезвычайно трудно или даже невозможно. Правда, нужно подчеркнуть, что новые раскопки памятников, которые условно датируются ведийской эпохой, значительно расширили наши представления о материальной культуре ведийских племен464. Немалых успехов в исследовании этой эпохи добились за последние годы индологи (прежде всего укажем на работы Я.Гонды, В.Рао, Я.Хейстермана, Х.Бодевица, Р.Н.Дандекара, К.Милиуса, Г.Тхите, Р.С.Шармы, Р.Тхапар и др.)465.
Освоение долины Ганга и развитие экономики. Основным достижением ведийских индийцев было хозяйственное освоение и прочное заселение большей части долины Ганга, до того покрытой джунглями. Возникшие здесь ранее очаги (скажем, Чиранд в Бихаре) были крайне редки. Наступление на долину Ганга велось с юга, откуда проникали земледельческие племена дравидов и мунда, и с севера — племена предгорьев Гималаев. Но главное направление колонизации, завершившейся созданием постоянных поселений и городов, — с северо-запада на юго-восток, из Пенджаба и Раджастхана. Показателем этого может служить постепенное распространение на юг и восток «культуры серой расписной керамики», перекрывающей в ряде районов археологические слои местных культур. Как уже отмечалось, эта культура и по времени, и по ареалу совпадает с ведийскими сочинениями, что позволяет соотнести данные археологии и ведийской словесности466.
464 H.D.Sankalia. Prehistory and Protohistory of India and Pakistan. Pooua, 1974; V.Tripathi. The Painted Grey Ware. An Iron Age Culture of Northern India. Delhi, 1976; T.W.Roy. The Ganges Civilization Delhi, 1983.
465 Подробную библиографию см. в кн.: J.Gonda. Vedic Literature. Wiesbaden, 1975; R.N.Dandekar. Vedic Bibliography. Vol. 3. Poona, 1973; P.L.Bhargava. India in the Vedic Age. Lucknow, 1971; B.Schlcrath. Das Königtum im �g-und Atharvaveda. Wiesbaden, 1960; G.S.Ghurye. Vedic India. Delhi, 1979; G.U.Thite. Sacrifice in the Brāhma�a-Texts. Poona, 1970.
466 Подробнее см.: R.S.Sharma. The Late Vedic Phase and the Painted Grey Ware Culture. — History and Culture. Calcutta, 1978, с. 133–141; он же. Material Culture and Social Formation in Ancient India. Delhi, 1983.
Процесс освоения долины Ганга был длительным и стихийным. Представлять его как организованный ариями завоевательный поход467 было бы упрощением и искажением действительной картины. Индоарийские племена вступали в контакт с «аборигенным» населением, приспосабливались к местным условиям жизни и хозяйственной деятельности. Если судить по историческим преданиям и мифам, в тот период они считали себя уже жителями Индии. Слово «арья», если когда-нибудь и несло этнолингвистическую характеристику, теперь утратило ее и стало самообозначением племен, претендовавших на избранность и особую добродетельность. Со временем данный термин получил большое распространение, и каждое крупное племя стремилось присвоить это название, хотя не всем удавалось добиться признания со стороны иноплеменников. К концу ведийской эпохи под «арья» уже подразумевались преимущественно представители трех высших сословий — варн (см. гл. VI), т.е. свободные и экономически независимые членыобщества.
Продвигаться но территории, сплошь поросшей лесом, было весьма затруднительно, но индоарии знали железо, были мобильны (вспомним о развитии коневодства). Они двигались и по рекам. Археологические материалы позволяют в общих чертах представить хозяйственно-культурный тип создателей «культуры серой расписной керамики», которых ученые не без оснований соотносят с ведийскими племенами. Удается проследить и постепенное развитие этих племен, происходившее по мере их проникновения вглубь страны.
Хронологически установить этапы движения индоариев эпохи «Ригведы», как отмечалось, практически невозможно, но, поскольку Ганг упоминается лишь в поздней, X мандале, можно полагать, что к тому времени ведийские племена еще недалеко продвинулись к востоку от него. В «Атхарваведе» (V.22.14) упоминаются уже жители Магадхи (Южный Бихар) и Анги (Западная Бенгалия)468. В брахманах и упанишадах государства в долине Ганга — Кошала, Каши и Видеха — предстают уже сложившимися.
К середине I тысячелетия до н.э. долина Ганга была в основном освоена, несмотря на то что значительные площади еще оставались под лесами и болотами, особенно в нижнем течении реки. В «Ригведе» часто упоминается слово «аяс» (ayas)469. Как говорилось, первоначально под этим термином понималось не железо, а металл вообще, прежде всего медь и медные сплавы. Но в поздних самхитах «аяс» или «шьямаяс» (черный металл) означает уже «железо»470.
Раскопки в Атранджикхере, Джодхпуре и в районах, прилегающих к Гангу с запада471, показывают, что железо в этом районе вряд ли появилось ранее XI в. до н.э.; широкое же распространение орудий из него наблюдалось в первой половине I тысячелетия дон.э. Благодаря своей дешевизне и доступности оно быстро вытеснило камень и медь как материал для производства оружия и орудий труда. Показательно, что уже в раннем слое Атранджикхеры (примерно X в. дон.э.) было найдено 130 различных железных предметов, в том числе наконечники стрел и копий, топор, ножи, игла, бурав, резцы.
Носители «культуры серой расписной керамики» изготовляли из железа наконечники стрел и копий, гарпуны, ножи, домашнюю утварь, а также строительные инструменты (долота, иглы, гвозди, пластины, щипцы, прутья), земледельческие орудия (серпы, топоры, очевидно, для рубки леса), украшения (кольца)472. Разумеется, не нужно преувеличивать общее число железных изделий в ту эпоху, но именно это нововведение заложило основы для перехода к следующей стадии в развитии земледелия, способствовало появлению и расцвету городов, росту торговли и ремесла. В целом добыча и обработка железа были главным техни
467 Легенда «Шатапатха-брахмаиы» (I.1.1.10–17) о движении бога Агнн на восток была интерпретирована А.Вебером как аллегорический рассказ о завоевании долины Ганга ариями. Однако в этой легенде речь идет просто об освоении долины и уничтожении джунглей с помощью огня; об этом там сказано без всяких аллегорий (I.4.1.15–16).
468 Подробнее см.: V.M.Karambelkar. The Atharvavedic Civilization. Nagpur, 1959.
469 Обычно материал для оружия богов (Ригведа I.163.9; VI.3.5 идр).
470 Атхарваведа IX.5.4; XI.3.7; Вадж-с. XVIII.13.
471 Mahābhārata: Myth and Reality. Delhi, 1976, с. 30–31, 72, 241–244.
472 V.Tripathi. The Painted Grey Ware…, с. 100–102.
ческим достижением этого периода, имевшим определяющее значение для всей хозяйственной деятельности.
Более совершенные орудия труда позволили осваивать новые площади. Это требовало больших усилий, но зато щедро вознаграждало земледельца. Из зерновых культур в «Ригведе» чаще всего упоминается «ява». Позже это слово стало означать «ячмень», но тогда под ним понималось зерно вообще473. Археологические данные свидетельствуют о знакомстве создателей «культуры серой расписной керамики» с рисом, пшеницей, ячменем474. В поздней ведийской литературе рис фигурирует как одна из основных культур, причем были известны различные его сорта (черный, белый, скороспелый и др.). Наряду с ним в текстах встречаются упоминания о ячмене, пшенице, разных видах просяных и бобовых. Индийцы в то время знали сахарный тростник (Атхарваведа I.34.1–5), хотя неясно, культурный или дикорастущий. Из масличных выращивали кунжут, из технических — лен. Можно допустить, что возделывали и хлопчатник, поскольку и бассейне Инда он был известен задолго до рассматриваемой эпохи. В источникахупоминаются также и некоторые фрукты.
Земледелие этого периода уже нельзя считать примитивным: при пахоте часто употреблялся плуг (лангала)475, несмотря на то что и мотыга продолжала играть важную роль. В плуг впрягали волов476. Поскольку различные культуры можно было высевать в разное время (пшеницу и ячмень — осенью, а рис, бобовые, кунжут — весной), индийцы, чередуя их, вероятно, получали по два урожая в год477. В качестве удобрения использовался навоз478. Применялось и искусственное орошение479: в «Ригведе» (VIII.69.12) упоминаются колодцы с водоподъемными колесами (чакра), но крупные ирригационные сооружения, по-видимому, отсутствовали. Судя по материалам археологии и ранневедийской литературы, поселения, как правило, располагались по берегам рек.
Довольно значительным был удельный вес скотоводства480. Из домашних животных были известны коровы, буйволы, овцы, козы, ослы, верблюды, лошади. В глубинных районах долины Ганга коневодство не могло приобрести существенного значения: климатические условия здесь неблагоприятны для разведения лошадей и широкого их применения в хозяйстве. Для военных нужд их приобретали главным образом в северо-западных районах. Очень славились лошади из страны Синдху (по нижнему течению Инда)481.
Главным богатством индийца считался скот482, прежде всего быки, которые были тягловой силой, и коровы, дававшие важнейшие продукты питания. В гимнах, обращенных к богам, едва ли не самыми настойчивыми были просьбы обеспечить обилие коров. Понятие «война» обозначалось термином «гавишти», т.е. «желание коров»483. И в верованиях корова постепенно начинает занимать особое место; еще в «Ригведе» она иногда именуется «агхнья» (т.е. «не подлежащая убиению»). Важное значение ее в хозяйстве было решающим фак
473 Vedic Index by A.Macdonell, A.B.Keith. Vol. 2. Delhi, 1958, с. 187.
474 Vishnu-Mittre. Origin and History of Agriculture in the Indian Subcontinent, — «Journal of Human Evolution». 1978, vol. 7, №1; B. & R.Allchin. The Rise of Civilization in India and Pakistan. Cambridge, 1982, с. 318.
475 При раскопках поселений «культуры серой расписной керамики» лемех плуга обпаружен не был, хотя в «Ригведе» (VI.20, 19) и «Атхарваведе» (III.16.3) плуг упоминается. Возможно, что вначале употреблялся лишь деревянный плуг, которым можно было обрабатывать аллювиальные почвы в долинах Сарасвати, Сатледжа, Ямуны и т.д. См.: V.К.Тhakur. Urbanization in Ancient India. Delhi, 1981, с. 35; R.S.Sharma. Perspectives in Social and Economic History of Ancient India. Delhi, 1983.
476 На мягких почвах Гангской равнины вряд ли требовалось более одной-двух пар в упряжке. В брахманах (например, в Шат.-бр. VII.2.2.9) говорится о 10–12 парах, но их использовали, очевидно, только в религиозных церемониях (P.V.Kane. History of Dharmaśāstra. Vol. 2. Poona, 1941, с. 1250).
477 Vedic Index. Vol. 1, с. 183.
478 Шат.-бр. II.1.1.7.
479 Ригведа VII.49.2; Атхарваведа I.6.4; XIX.2.2.
480 Подробнее см.: К.Mylius. Die gesellschaftliche Entwicklung Indiens in jungvedischer Zeit nach den Sanskritquellen. — «Ethnologisch-Archäologische Zeitschrift». В., Bd 12, 1971, с. 171–197.
481 Шат.-бр. XI.5.5.12; Бр.-уп. IV.1.13.
482 Атхарваведа III.16.3 идр.
483 Ригведа I.91.23.
тором, приведшим к появлению культа коровы как одного из основных элементов религиозной практики индуизма.
Ведийские индийцы, судя по материалам археологии, не создали таких развитых и мощных городских центров, как хараппцы. Уже отмечалось, что слово «pura», под которым позднее понимался «город», неоднократно встречается в «Ригведе»484, но здесь речь идет скорее всего об укрепленных пунктах, где во время опасности укрывалось население и куда загонялся скот485. Города в долине Ганга далеко не столь древние, как утверждает индийская историческая традиция, относящая их возникновение к IV и III тысячелетиям дон.э. В эпосе описываются несколько столиц486 — говорится, что они большие, густонаселенные, с многочисленными зданиями, благоустроенные и хорошо укрепленные. Но это облик городов (к тому же сильно приукрашенный) значительно более позднего времени. В первые же века I тысячелетия до н.э. они представляли собой скопления хижин, постройки из камня и кирпича еще редки487. Города вэтом районе появляются не ранее VI в. до н.э.488
Хотя жители бассейна Ганга иногда и основывали свои поселения на месте бывших хараппских городов (например, в Рупаре и Аламгирпуре), прежние традиции строительного искусства были в значительной мере утрачены. Даже Каушамби, относительно благоустроенный и имевший оборонительные укрепления, не может идти в сравнение с существовавшими полторы тысячи лет до него Мохенджо-Даро или Хараппой489. Опираясь на эпические предания, данные ранней буддийской и джайнской литератур, подтвержденные археологическими изысканиями, ученые считают, что только к V в. дон.э. возникли такие города, как Матхура, Айодхья, Шравасти, Кушинагара, Варанаси, Вайшали, Митхила, Раджагриха, Чампа, Уджаяни, которые затем стали важными очагами культуры.
Постепенно города превратились в центры сосредоточения ремесла, выделившегося в самостоятельную отрасль экономики. В них производились сельскохозяйственные орудия (плуги, серпы, лопаты, топоры), транспортные средства (колесницы, телеги, суда), ткани, посуда из металла (золота, серебра, медных сплавов), камня, дерева и глины, разнообразные украшения. Раскопки показали высокий уровень керамического производства в древних городах долины Ганга. О керамике и технологии ее изготовления многократно упоминается в поздневедийской литературе490. Частые военные столкновения определили потребность в более совершенном оружии, и индийские ремесленники делали мечи, копья, луки, стрелы. Интересный материал о развитии металлургии сохранили и веды491.
Имеются также упоминания о кузнецах, плотниках, гончарах, кожевниках, ювелирах, плетельщиках матов и корзин, мясниках, дубильщиках, цирюльниках, виноделах492 и о еще более узких специалистах — изготовителях колес, лучных тетив, вышивальщицах. Это указывает на значительную специализацию и разделение труда в ремесленном производстве. Кооперирование усилий многих мастеров требовалось, например, для того, чтобы сделать колесницу, многовесельные суда, построить каменное или деревянное жилище в два-три этажа. Данных о существовании в ту эпоху профессиональных прядильщиков, ткачей и
484 Богу Иидре приписывалось уничтожение сотен городов (IV.30.20); его даже называли «разрушитель городов» (I.109.8; VIII.87.6).
485 W.Rau. The Meaning of Pur in Vedic Literature. München, 1976; V.К.Тhakur. Urbanization in Ancient India.
486 Например, столицы Кауравов Хастинапура (Мбх. I.102.7–12) и Пандавов Индрапрастха (I.199.29– 38), главный город государства Магадхи — Гиривраджа (II.19). Ссылки на «Махабхарату» приводятся по пунскому изданию, кроме особо оговоренных случаев.
487 В.В.Lal. Excavations at Hastinapura and Other Exploration in the Upper Gan�gā and Sutlej Basins, 1950– 1952. — AI. 1954–1955, №10–11.
488 D.K.Chakrabarti. Concept of Urban Revolution and the Indian (Context — «Puratattva». 1972–7973, №6, с. 30.
489 См.: A.Ghosh. The City in Early Historical India. Simla, 1973.
490 Подробнее см.: W.Rau. Töpferei und Tongeschirr im Vedischen Indien. Wiesbaden, 1972.
491 W.Rau. Metalle und Metallgeräte im Vedischen Indien. Wiesbaden, 1974.
492 См.: Ригведа IX.122.1–2; Атхарваведа III.5.6; Вадж.-с. XXX.5–22.
портных не имеется493. По-видимому, прядение и ткачество были преимущественно домашними промыслами, каковыми еще долго оставались и в дальнейшем.
Ведийский период отмечен ростом обмена между отдельными племенами, регулярной торговли. Появились профессиональные купцы (они, как и их собратья во многих других древних странах, особым уважением не пользовались494) и ростовщики495. Мерилом стоимости считались коровы. В «Ригведе» (I.126.2) говорится, что в качестве средства обмена употреблялось также шейное украшение — «нишка». В поздневедийское время с той же целью применялись куски металла стандартного веса; один из них, «шатамана», назван в «Шатапатха-брахмане» (V.5.5.16). Но лишь к VI или даже V в. до н.э. можно отнести появление первых монет в форме небольших брусков серебра с клеймом. Судя по самхитам, торговля велась по суше и рекам. Ригведийские индийцы знали о море (самудра) (I.56.2; IV.55.6; X.136.5), а упоминание (I.116.5) стовесельных. судов позволяет предположить и развитие мореплавания.
В изучаемый период продолжали поддерживаться торговые, установившиеся еще в эпоху Хараппы отношения с другими странами. Это подтверждается тем, например, что при сооружении храмов и дворцов в долине Тигра и Евфрата в VII — VI вв. до н.э. в качестве строительного материала иногда использовались индийские породы дерева (тик)496. Возможно, что в древнееврейском языке слова, обозначающие хлопок, обезьяну, павлина и т.д., заимствованы из индийских языков; в Ассирии слово «синдху» (от Синдх — области по нижнему течению Инда) означало «хлопок» ит.д.497 Но остается неясным, какова была в этой торговле роль государств бассейна Ганга; вероятнее всего, она осуществлялась в основном через приморские области западного побережья страны.
Однако мореплавание у ведийских племен не приобрело особого значения: об этом могут свидетельствовать слова дхармасутры Баудхаяны (VI — V вв. до н.э.) о запрещении брахманам совершать морские путешествия498.
В целом материальную культуру ведийских индийцев нельзя считать отсталой и примитивной. Уже в ту эпоху были заложены основы городской цивилизации и государственности.
Предание «О четырех веках». Многие народы сохранили традицию о далеком прошлом как о времени всеобщего благоденствия и справедливости. Представление о таком «золотом веке» отразила и древнеиндийская мифология; он называется «Совершенный» (Критаюга) или «Праведный век» (Сатьяюга) и считается первым из четырех «юг» — мировых эпох в развитии человечества499. В «Совершенный век» люди жили счастливо и беззаботно, не ведая злобы, лицемерия, зависти, хитрости, страха, не страдая от болезней и бедности; не было необходимости в тяжелом труде, ибо природа давала все, что было нужно; отсутствовала частная собственность, никто не жил за счет другого. Все были равны между собой; общественные различия появились позже. Всюду царствовала справедливость, и потому не нужны были наказания. Благочестивые и добродетельные, люди не нуждались в умилостивлении богови жертвы им не приносили. Веда была единой, и все знали ее.
493 W.Rau. Weben und Flechten im Vedischen Indien. Wiesbaden, 1970. 494 Ригведа I.33.3; Атхарваведа III.16. 495 Шат.-бр. XIII.4.5.11. 496 H.G.Hawlinson. Intercourse between India and the Western World. Cambridge, 1916, с. 3–4;
M.А.Дандамаев. Индийцы в Иране и Вавилонии в Ахеменидский период. — Древняя Индия. Историко
культурные связи. М., 1982.
497 H.C.Rawlinson. Intercourse between India and the Western World, с. 10 и сл.
498 Баудхаяна I.1.2.4–6; II.1.2.1–2.
499 Предание «О четырех веках» встречается в древнеиндийской литературе (эпосе, пуранах и пр.) очень часто. В одной только третьей книге «Махабхараты» онорассказывается трижды (III.148, 186, 188–189).
Следующие два периода обычно описываются кратко, по особо подчеркивается постепенное исчезновение справедливости: во второй век, Трета500, она уменьшилась на одну четверть, родились пороки. Получают распространение жертвоприношения. Люди вынуждены были трудом добывать себе пропитание. Еще на четверть уменьшилась справедливость в мире в век Двапара. Люди оказались не в состоянии изучить всю Веду и разделили ее на четыре части — «Ригведу», «Яджурведу», «Самаведу» и «Атхарваведу». Начались болезни и стихийные бедствия.
Четвертый век, Кали, определяется как «темный» и «грешный», о нем рассказывается обычно подробно, поскольку он отличается от трех предыдущих. Сохраняется только четверть прежней справедливости, и условия существования становятся особенно тяжелыми. Продолжительность человеческой жизни, которая в век Крита равнялась четырем тысячам лет, сократилась до минимума. Законы и нормы поведения, установленные богами, все чаще и чаще нарушаются. Святость и авторитет вед отрицаются. Зависть, гордыня, лживость, злобность, жадность становятся основными качествами людей. Женщины утрачивают скромность и изменяют своим мужьям даже со слугами и рабами. Порок торжествует, на долю добродетельных остаются одни горести. Удержать людей от взаимного истребления в таких обстоятельствах может только сильная власть и только под страхом строгих наказаний. Со временем, однако, и цари отходят от добродетели и превращаются в насильников, мучающих и притесняющих подданных, которые изнемогают от непосильного гнета. Неудивительно, что правители уже не способны защитить свой народ, и их побеждают варвары, не почитающие истинных богов, — млеччхи. Это знаменует приближающуюся гибель мира. Но он опять возродится, и вновь наступит счастливый век Крита501.
В этих преданиях, очевидно, нашли отражение неясные и искаженные представления о действительной смене исторических эпох. Критаюга как бы соответствует идеализированному первобытнообщинному обществу, века Трета и Двапара — периодам возникновения имущественного и общественного неравенства, Калиюга — эпохе становления классового общества и обострения социальных противоречий502.
Данные ведийской литературы. В «Ригведе» и «Атхарваведе» можно найти немало сообщений, напоминающих описание Критаюги в древней космогонической традиции. Это понятно, поскольку некоторые тексты складывались задолго до того, как они были оформленывединые собрания — самхиты.
Хотя «Ригведа» и «Атхарваведа» изучаются уже в течение более полутора столетий, внимание ученых не было в должной мере привлечено к анализу тех сообщений, которые отражают воспоминания об общественных реалиях далекого прошлого. Исследование самхит в связи с проблемой первобытнообщинного строя в Индии началось лишь недавно503. А вместе с тем данные такого рода исключительно важны и интересны. В «Ригведе», например, сказано: «Будучи объединены общим скотом, общими мыслями, они (т.е. древние певцы, о которых идет речь в гимне. — Авт.) вместе боролись, не нарушали обязанности по отношению к богам; не причиняли друг другу вреда, жили богато» (VII.76.5). Этот стих, содержащийся в одной из ранних мандал, передает воспоминание о давно минувшем, о периоде ра
500 Наименования веков в преданиях как бы повторяют названия в игре в кости. Самое благоприятное расположение костей (ими служили орехи вибхидака) называлось «крита», затем шли «трета» и «двапара», наихудшее — «кали» (Vedic Index. Vol. 1, с. 2–5).
501 Существует несколько версий сказания «О четырех веках». Согласно одной из них, Критаюга предстает лишь улучшепным вариантом Калиюги: социальные различия остаются, но они оказываются на пользу людям, ставшим добродетельными и довольствующимся тем, что имеют; царская власть сохраняется, однако теперь она праведна и т.д. (например, Мбх. III.188–189). См.: R.S.Sharma. Ancient India. Delhi, 1978; он же. The Kali Age: A Period of Social Crisis. — India, History and Thought. Calcutta, 1982.
502 По аналогии с древнегреческим мифом «О четырех веках» древнеиндийские века часто именуются так: Крита — «Золотой», Трета — «Серебряный», Двапара — «Медный» и Кали — «Железный». Общее сходство мифов несомненно, но символика металлов в древнеиндийской версии отсутствует.
503 Ш.А.Данге. Индия от первобытного коммунизма до разложения рабовладельческого строя. М., 1975; Д.Чаттопадхьяя. Локаята даршана. История индийского материализма. М., 1961.
венства, общности имущества и спаянности коллектива. В «Ригведе» неоднократно встречаются выражения «общее имущество» (III.2.12), «общие коровы» (VI.66.1 ит.д.). В молитвах о ниспослании материальных благ просьба во многих случаях исходит от коллектива, а не от отдельного человека. Это резко отлично от того, что наблюдалось в поздневедийский период, когда жертва, как правило, приносилась частным лицом, заботившимся только о собственном преуспеянии.
В ведийских гимнах нет подробного описания конкретных видов трудовой деятельности, но сохранились описания магических ритуалов, некогда сопровождавших трудовые процессы. Самыми ранними из известных нам обрядов были яджны; в поздневедийский период это жертвоприношения богам, совершающиеся для частного жертвователя (яджаманы) профессиональными жрецами, обязательно мужчинами. В древнейшие же времена яджны выполнялись сородичами — мужчинами и женщинами, без разделения участников на яджаманов, жрецов и зрителей и имели целью добиться благополучия для всего коллектива. Тексты говорят и о совместном труде — коллектив действовал сообща и в качестве единого целого выступал перед богами. Плоды труда, оказывавшиеся в его распоряжении (и рассматривающиеся как результат совершения яджны), делились между всеми членами; каждый получал свою долю (бхага): «Ваше питье должно быть одинаковым, как и ваша пища; в одной и той же упряжке и должен объединить вас вместе…»504. Применительно к богам довольно часто употребляется эпитет «распределитель» («вибхант» и др.). О разделе людьми между собой материальных благ, дарованных богами, упоминается и в «Ригведе» (II.13.4; III.30.18).
Основной социальной единицей был общинный коллектив — «гана», возглавляемый «ганапати»505. Боги иногда изображаются как живущие ганами (особенно Маруты). Общинные коллективы нередко восхваляются за их сплоченность и единство (Ригведа I.161.1; VIII.20.1; 21 и др.). В послеведийской же литературе отражено уже враждебное отношение к ганам — их осуждают за неправедный образ жизни. Возможно, племена, у которых сохранялся первобытнообщинный строй, противостояли тем, у которых существовали социальное неравенство и зачатки государственности. Следование обычаю древних должно было, по мнению создателей «Ригведы», обеспечить благополучие их современникам. И, повидимому, не случайно эта самхита заканчивается призывом: «Вместе собирайтесь! Вместе договаривайтесь! Вместе настраивайтесь в ваших помыслах, как некогда боги, настроенные вместе, сидели у своей доли на жертвоприношении. Единый совет, единое собрание, единая мысль с душой у них. Единый совет я советую вам, единым жертвенным возлиянием жертвую вам. Единый (да будет) ваш замысел, едиными — ваши сердца! Единой да будет ваша мысль, чтобы было у вас доброе согласие!»506
Имущественное и социальное расслоение. Древнейшее рабство. Данные «Ригведы» и особенно поздневедийской литературы свидетельствуют о разложении первобытнообщинных отношений, об имущественном в общественном расслоении507. В источниках встречаются упоминания о дарении земли брахманам508; правда, неизвестно, что это была за земля и на каких условиях она давалась. Несомненно, однако, что традиции коллективной собственности постепенно начали ослабевать. Сохранились сведения даже о дарении селений509; очевидно, речь шла о передаче правителем своего права на получение налога с селения510, хотя
504 Атхарваведа III.30.6. Или: «Имея вождей, будьте устремленными, не разделяйтесь, выполняйте все вместе, работайте сообща; приходя, говорите приятное друг другу; я объединяю вас и делаю единодушными» (III.30.5).
505 Ригведа II.23.1; X.112.9. Подробнее см.: R.S.Sharma. Aspects of Political Ideas and Institutions in Ancient India. Delhi, 1968, с. 82–83; S. Mukherji. The Republican Trends in Ancient India. Delhi, 1969; J.P.Sharma. Republics in Ancient India (1500–500 В. С). Leiden, 1968.
506 Ригведа X.191.2–4. Пер. Т.Я.Елизаренковой (Ригведа. Избранные гимны. М., 1972).
507 См.: R.S.Sharma. Conflict, Distribution and Differentiation in �gvedic Society. — IHR. 1977, vol. 4, №1, с. 1–12.
508 Шат.-бр. VIII.7.1.13–15.
509 Чх.-уп. IV.2.4–5.
510 См., например: Vedic Index. Vol. 1, с. 246.
известно, что при дарениях участков требовалось согласие племени511. Обрабатываемая земля могла находиться в частном пользовании512; встречаются даже факты купли-продажи земли 513 .
Повседневная жизнь рядового индийца, как она описывается в грихьясутрах, — это жизнь экономически самостоятельного домохозяина514. Жертвенный ритуал в большинстве случаев совершался для частных лиц. Иногда он, согласно сутрам, длился довольно долго, и жертвователи должны были затрачивать немалые средства515. А это доказывает существование лиц, могущих позволить себе такие расходы. В ведах нередко повествуется о щедрых дарах правителей и частных лиц священнослужителям. Уже в ряде гимнов «Ригведы»516 говорится об имущих и бедных. Задолженность в этот ранний период считалась злом, избавления от которого приходилось просить у богов517. Данные о клеймении скота — важной процедуры, сопровождавшейся соответствующими обрядами518, — также можно считать свидетельствами укрепления института частной собственности. Скот был главным показателем богатства, он являлся причиной межплеменных конфликтов. Тексты содержат сообщения о дарении значительного числа коров. Показательно, что в ранних сочинениях раджа выступает прежде всего как защитник скота, а не земли, которая в тот период, очевидно, рассматривалась ещекак общая собственность519.
Одновременно с имущественным происходило и общественное расслоение520. К концу ведийского периода неравенство среди свободных было закреплено оформлением системы четырех сословий — варн. Слабее отражено в источниках другое явление — деление на рабовладельцев и рабов, но именнооно все в большей степени определяло характер общества.
Древнейшим термином, обозначавшим понятие «раб», в Индии был «даса» (dāsa). Первоначальный смысл этого слова — «враг», «варвар», «неверный». В «Ригведе» под ним понимается и человек, захваченный в плен в межплеменных войнах, и член племени, подвергшийся порабощению521.
Слово «арья» (арий) употреблялось как противопоставление «даса» и потому помимо сохранившихся значений «благородный» ит.д. стало означать и «свободный». Кроме того, ариями считали членов ведийских коллективов (главным образом долины Ганга) в противоположность млеччхам — племенам чуждой культуры и религии, — относимым к варварам522. Нет оснований полагать, что рабы принадлежали только к племенам какой-либо одной этнической группы и что в расовом отношении они отличались от рабовладельцев.
Сам термин «даса» показывает, что в Индии, как и в других странах древности, первыми рабами были военнопленные и покоренное население. Из этого, однако, вовсе не следует, что рабство было порождено войной. Предпосылки для его возникновения — развитие производительных сил и общественное неравенство внутри первобытной общины. Но на
511 Айт.-бр. VIII.21; Шат.-бр. VII.1.1.4; VIII.1.73.4; VIII.7.1.15.
512 Еще в «Ригведе» встречаются термины, явно указывающие на индивидуальное владение землей: urvarājit — «захватывающий обрабатываемую землю» (II.21.1), urvarāpati — «владетель обрабатываемой земли» (VIII.21.3), urvarāsā — «получающий обрабатываемую землю» (IV.38.1), k�etrāsā — «получающий поле» (IV.38.1).
513 W.Rau. Staat und Gesellschaft im alten Indien. Wiesbaden, 1957, с. 38.
514 Подробнее см.: V.M.Apte. Social and Religious Life in the Grihya sūtras. Bombay, 1954.
515 U.Rustagi. Darśapūr�amāsa (A Comparative Ritualistic Study). Delhi, 1981; J.Gonda. Vedic Ritual: the Non-Solemn Rites. Leiden — Köln 1980; K.R.Potdar. Sacrifice in the �g̣
veda. Bombay, 1953.
516 Особенно в X, поздней книге: X.34; X.117 и др.
517 Ригведа VIII.47.17; Атхарваведа VI.117.3.
518 Атхарваведа VI.141.2; XII.4.6.
519 См.: R.Thapar. Ancient Indian Social History. Delhi, 1978, с. 109; R.S.Sharma. Forms of Property in the Early Portions of the �gveda. — Essays in Honour of Prof. S.С.Sarkar. Delhi, 1976, с. 42.
520 Интересный материал приводится в статье Р.С.Шармы [R.S.Shагma. Class Formation and Its Material Basis in the Upper Gangetic Basin (c. 1000–500 B.C.) — IHR. 1975, vol. 2, №1].
521 Vedic Index. Vol. 1, с. 356–358. В «Ригведе» (I.112.14; I.116.18 и др.) упоминается имя царя (или вождя) бхаратов — Диводаса, что переводится как «раб небес».
522 Значение часто употребляющегося наряду с «даса» термина «дасью» сходно со значением «млеччха».
ранних этапах, когда она опиралась на традиционные родовые связи, эти предпосылки могли быть реализованы преимущественно за счетчужаков.
В период поздних вед рабы уже рассматривались как часть имущества, и обладание ими свидетельствовало о богатстве их владельца523. В источниках иногда говорится о множестве рабов у одного лица. Даже в «Ригведе» упоминаются толпы рабов, называются цифры до ста человек524, а вболее поздних текстах — многие сотни525 и даже тысячи526.
Рабами становились не только военнопленные. В «Ригведе» (X.34.4) говорится о человеке, проигравшем себя в кости. Наиболее драматический момент основного сюжета «Махабхараты» — проигрыш в кости царем Юдхиштхирой всего принадлежавшего ему имущества, себя, своих братьев и жены527. Ставкой в игре делал свою жену Дамаянти также Наль, а его брат Пушкара — самого себя528. Древнее сказание о Шунахшепе и некоторые другие факты529 указывают на то, что продажа свободных в рабство была уже нередким явлением. Рабом мог стать любой член общества. Имеются сведения о дарении свободным самого себя530.
Сказание о риши Шунахшепе, наиболее древняя и подробная версия которого содержится в «Айтарея-брахмане» (VII.13–18), заслуживает того, чтобы на нем остановиться подробнее. У царя Харишчандры, имевшего сто жен, не было сыновей. Он вознес молитву богу Варуне с просьбой даровать ему сына и обещал принести его в жертву. А когда в скором времени у него родился сын Рохита, он под разными предлогами откладывал исполнение своего обещания. Рассердившись, Варуна наказал Харишчандру, наслав на пего страшную болезнь — водянку. Однажды Рохита встретил бедного брахмана Аджигарту, отца троих сыновей, и предложил ему продать одного из них за сто коров, дабы принести того в жертву. Аджигарта согласился, но поставил условие, чтобы это был не первенец, жена его потребовала, чтобы это был не младший сын, и они договорилисьпродать среднего — Шунахшепу.
Наступило время совершения обряда, но никто не хотел привязать Шунахшепу к жертвенному столбу. Наконец это сделал Аджигарта за дополнительную плату — сотню коров. Наступило время заклания жертвы, однако желающего выполнить это не нашлось. Опять вызвался отец Шунахшепы — еще за сотню коров. Тогда несчастный обратился с молитвой к Праджапати, Агни и другим богам. По мере того как он произносил их имена, с него по милости богов, внявших его мольбам, спадали путы и излечивался царь Харишчандра. В результате Шунахшепа остался жив. Аджигарта предложил сыну вернуться в семью, но тот отказался, был усыновлен риши Вишвамитрой и сам стал риши531.
Показательно и предание, поистине с эпической простотой изложенное в «Махабхарате» (I.148). Пандавы во время своих скитаний остановились в городе Экачакре, в доме небогатого брахмана. Оказалось, что неподалеку обитал страшный людоед — ракшаса, который периодически брал с жителей на свое пропитание одну повозку риса, двух буйволов и человека. Жители платили эту дань по очереди. К моменту прибытия Пандавов как раз наступила очередь приютившего их брахмана. Он должен был сам идти к ракшасе или послать кого-нибудь из членовсемьи, ибо не имел средств, чтобы купить человека.
523 «Величие (mahi) в этом мире присуще человеку, который имеет корову, лошадь, слона, золото, раба (dāsa), слугу, поля и жилище» (Чх.-уп. VII.24.2; см. также: Атхарваведа III.16.3; Шат.-бр. III.2.48; Чх.-уп. II.6 и 18; V.13.2; Бр.-уп. VI.2.7.).
524 Ригведа VIII.19.36. В VIII.5.38 рассказывается о дарении царем своему риши десяти царей, взятых им в плен.
525 Шат.-бр. VIII.5.4.27.
526 В «Айтарея-брахмане» (VIII.22) упоминается о дарении десяти тысяч рабынь (dāsī). Из контекста видно, чтоэтацифра сильно завышена, но факт дара большого числарабов несомненен ивесьмапоказателен.
527 Мбх. II.58.
528 Мбх. III.77.
529 Айт.-бр. I.27; Бр.-уп. VI.4.7.
530 В Бр.-уп. (IV.4.23) царь Джанака обещает мудрецу Яджнавалкье, что он и все жители Видехи станут его рабами. В «Катха-упанишаде» (I.1) упоминается одарении отцомсына.
531 В пуранах сохранилось предание, что риши Вишвамитра, мучимый голодом, тоже продал одного из своихсыновей в рабство застокоров (D.R.Patil. Cultural History from the Vāyu Purā�a. Poona, 1946, с. 39).
Сколь бы сказочными по форме ни были эти и подобные им предания, они, вероятно, отражают реальные явления того отдаленного времени. Данные источники позволяют прийти к выводу, что возникшее еще в недрах первобытного общества рабство в ведийскую эпоху, во всяком случае в поздневедийский и эпический периоды, претерпело существенные изменения и приобрело законченную форму: отныне человек мог не только стать собственником другого человека, но и сделать его объектом имущественной сделки — куплипродажи532.
В текстах гораздо чаще упоминаются рабыни, чем рабы. Вероятно, первых было больше. Такое же положение наблюдалось и в других странах: рабынь, особенно имеющих детей, легче было удержать в повиновении; число рабов-мужчин возрастает лишь с консолидацией класса рабовладельцев и укреплением государственной власти. Не исключено, что сведения о преобладании рабынь в ранний период свидетельствует о домашнем характере рабства, о сфере применения рабского труда533.
В научной литературе нередко встречаются утверждения, что уже в ведийский период рабы широко использовались в различных сферах экономики534, в частности обслуживали хозяйства знати535. Утверждения эти основываются на косвенных данных, прямые отсутствуют. Материалы о характере использования труда рабов слишком скудны536 и не позволяют сделать какие-либо определенные выводы.
Дети от свободного и рабыни не обязательно оказывались в рабском состоянии. Так, сын рабыни Каваша стал даже риши537 (ему приписывается авторство некоторых гимнов «Ригведы» — X.30–34).
Укрепление института рабства ускоряло установление гражданских связей, развитие государства и права, формирование новых норм морали. Отношения между людьми все чаще начинают определяться тем, что один человек с полного согласия остальных и на законном основании может купить, подарить или убить другого, даже соплеменника, даже члена семьи — рождается общественный строй, в корне отличный от первобытнообщинного. Впрочем, развитие рабства имело побочное, но очень важное последствие: человек как рабочая сила приобретает все бóльшую ценность и потому прекращается практика человеческих жертвоприношений.
Теперь уже почти ни у кого не вызывает сомнения, что подобная практика существовала538. Гимн «Ригведы» «Пурушасукта» (о принесении в жертву мифического вселенского человека Пуруши — X.90) мог появиться только в обществе, знающем человеческие жертвоприношения539. В ведийской литературе имеется несколько описаний такого обряда540, хотя в некоторых случаях он носил, возможно, символический характер.
Человеческим жертвоприношением сопровождался и ритуал освящения жертвенного алтаря541. Головы убитых при этом человека, а также коня, быка, барана и козла закладыва
532 Человек, приравненный к скоту, упоминается в «Чхандогья-упанишаде» (II.6 и 18). Подробнее см.: W.Rau. Staat und Gesellschaft im alten Indien, с. 46–48.
533 См.: Romila Thapar. Ancient Indian Social History, с. 110.
534 «Dāsas (рабы) и dāsīs (рабыни) выполняли почти все работы, для которых обычно должны были наниматься свободные работники» (The Vedic Age, с. 435).
535 Например: The Cambridge History of India. Vol. 1, 1922, с. 128.
536 В «Атхарваведе» (V.22.6 и 7; XII.3.13) говорится о том, что рабыня использовались на помоле зерна, подноске воды.
537 Айт.-бр. II.19.
538 Такого рода попытки демонстрируют главным образом старые работы, принадлежавшие перу индийцев (R.Ch.Dutt. A History of Civilization in Ancient India. Vol. 1. L., 1893, с. 247; M.N.Dutt. The Dharma Śāstra. Vol. 2. Calcutta, 1908, с. 175). См. также: Б.Л.Смирнов. Махабхарата. IV. Аш., 1959, с. 19.
539 Следует иметь в виду, что X мандала «Ригведы» самая поздняя и, возможно, была включена в сборник гимнов уже после его оформления (см.: Ригведа. Избранные гимны. Пер., коммент. и вступит. ст. Т.Я.Елизаренковой, с. 28–29; N.J.Shendе. The Purusha-Sūkta (RV X.90) in the Vedic Literature. — «Journal of the University of Poona». Humanities Section, 1965, №23, с. 45–51.
540 См.: Вадж.-с. XXX.5–2; Шат.-бр. I.2.3.6–7; XIII.6.2 и сл.
541 Он подробно описан в «Шатапатха-брахмане» (VI.2.1.2 и сл.).
лись в основание алтаря, а кровь смешивалась с глиной, из которой изготовлялись кирпичи. Неоднократно подчеркивается, что эти жертвыслужатпищей богам.
О принесении в жертву десяти тысяч человек царем Аютанайином упоминается в «Махабхарате» (I.90.19) как об очень давнем событии, и уже эпический герой Кришна в споре с Джарасандхой542 осуждает этот обычай как недостойный. С середины I тысячелетия до н.э. факты такого рода встречаются все реже543. Сами древние индийцы отметили это: исчезновение человеческих жертвоприношений они связали с наступлением векаКали544.
Возникновение государства. Как уже отмечалось, у индийцев древности долго сохранялось стойкое представление, что некогда существовали условия, решительно отличавшиеся от тех, в которых они живут. Столь же прочным было представление, что цари и власть появились не сразу. В связи с этим вставал вопрос о времени и причинах возникновения государства.
Когда царь Джанамеджая спрашивает риши Вайшампаяну, откуда произошли цари и знать, тот отвечает: «Но ведь это тайна даже для богов» (Мбх. I.58.3). Однако в некоторых случаях ответы на подобные вопросы все же давались. Эпические предания, дошедшие до нас, хотя они подверглись основательной обработке в апологетическом духе, представляют большой интерес для историка. Мудрец Бхишма в беседе с царем Юдхиштхирой заявляет: «Государство (rājya) возникло в Критаюге. [Сначала] не было государственной власти, царя, наказания и карателя. Люди охранялись только дхармой»545 (Мбх. XII.59.14). Затем, продолжал он, появились зло и пороки. Люди стали зариться на то, что им не принадлежало, забыли даже веды, а с ними и праведность. Тогда боги обратились за помощью к Брахме, и Самосущий составил предписания из 100 тысяч поучений не только о дхарме, но и об «артхе» (пользе, выгоде) и «каме» (удовольствии, наслаждении) — главных побудительных мотивах жизнедеятельности человека. Возникла необходимость в наказании: «Так как людей [к дхарме] ведет наказание, или, другими словами, наказание управляет всем, то вся эта наука (т.е. наука обуправлении. — Авт.) известна втрехмирах как наука о наказании (da��anīti)»546.
Согласно другой версии, первый царь был избран населением, убедившимся в пагубности безначалия. Им стал Ману, сын Вивасвата (бога Солнца). Чтобы его содержать, были введены налоги547. Первая версия усиленно поддерживалась в более поздней брахманской литературе548, однако а вторая не была окончательно забыта549. Иногда она оказывалась весьма близкой к теории «общественного договора» и ею даже оправдывалось свержение и убийство восставшим народом неугодного царя550.
Нужно заметить, что для освещения этих процессов приходилось привлекать источники разных эпох — ранневедийские, эпические, литературу сутр и т.д. Естественно, что на
542 Царь Магадхи Джарасандха в войнах взял в плен 86 царей и собирался принести их в жертву богу Рудре (Мбх. II.13.62–63); он утверждал, что имеет право поступатьс ними такимобразом (II.20.7–27).
543 См. джатаки №481 (IV.246), 542. Нумерация джатак без специального указания дается по изданию Фаусбелла (V.Fausböll. Jatakas. Vol. 1–7. L., 1877–1897). В случае необходимости в скобках сообщаются номер томаистраница.
544 P.V.Kane. History of Dharmasfistra. Vol. 3. Poona, с. 928–929.
545 Подробнее см.: В.Н.Романов. Некоторые особенности этических представлений древних индийцев (по материалам дхармашастр). — ВДИ. 1980, №3. Слово «дхарма» (dharma) означало закон праведного образа жизни, совокупность освященных религией правовых, моральных и других норм, определявших поведение человека в соответствии с его общественным положением. В зависимости от контекста оно может переводиться как «добродетель», «благочестие», «право», «закон» ит.д. В данном случае Бхишма хочет сказать, что люди относились друг к другу доброжелательно и не нуждались в особых учреждениях и законодательных установлениях для регулирования взаимоотношений.
546 Мбх. XII.78. «Da��a» (букв. «палка», «дубина») — символ власти и права наказывать. См.: В.Н.Романов. Древнеиндийские представления о царе и царстве. — ВДИ. 1978, №4.
547 Мбх. XII.67. 12–32. Боги, терпевшие поражения в битвах с демонами-асурами, также выбрали себе царя ипосле этого победили (Айт.-бр. I.14).
548 См., например: Ману V.96–97; VII.3–7.
549 Артх. I.13; Дигха-никая III.92–93.
550 «Если царь, говоря: „Я буду защищать вас“, на деле не защищает народ, он должен быть убит подданнымикак взбесившаяся собака» (Мбх. XIII.51. 20 — Southern Recension).
рисованная нами картина весьма условна и демонстрирует скорее общее направление развития, чем егоконкретные этапы.
Процесс образования государства в древней Индии был длительным. Органы власти возникали постепенно и вырастали, как правило, из племенных органов управления. Сами государства долгое время были некрупными — охватывали территорию одного племени или союза племен. Название свое они получали по наименованию самого сильного из них. Это не исключало того, что в отдельных случаях на краткий период могли возникнуть и относительно крупные объединения. К середине I тысячелетия дон.э. в наиболее развитых областях долины Ганга процесс превращения органов племенного самоуправления в государственные завершился, однако пережитки родовых и племенных традиции не исчезли полностью и позже.
Племенной вождь — раджа (rājan) в это время нередко выступает как единодержавный правитель551. Судя по «Ригведе» (X.124.8; X.173) и «Атхарваведе» (I.9.3; III.4.2–7; VI.87– 88), раджа иногда еще избирался народным собранием — «самити»552. Церемонию вручения ему ожерелья (мани), символа власти, проводили влиятельные соплеменники, называвшиеся «раджакартары» (букв. «создатели царя»)553. Правитель обычно принадлежал к самому знатному, богатому и многочисленному роду. Он имел возможность, опираясь на союзников и зависимых от него лиц, навязать свою кандидатуру народному собранию554. Известно, что в ведийский период уже существовали царские династии555, и, хотя с решением народного собрания не могли не считаться, оно часто носило, по-видимому, характер лишь формального санкционирования.
К концу рассматриваемого периода царская власть в основном была наследственной, переходила от отца к старшему сыну. Народное собрание привлекалось к обсуждению вопроса о престолонаследии только тогда, когда этот порядок, теперь уже считавшийся обычным, по разным причинам нарушался556. В эпических поэмах повествуется о постоянном участии народа в государственных делах, но чаще всего ему отводится роль пассивного наблюдателя. В них сохранялись и предания о прошлом, когда место народных собраний (samiti, vidatha) в политической структуребыло весьма значительным557.
К сожалению, об их составе и функциях известно немного. Можно думать, что в ранневедийскую эпоху в самити решался вопрос об избрании царя558. Так или иначе, но правитель должен был считаться с мнением самити, и от единодушия его членов зависело благополучие племени559. Менее ясны функции видатхи. Возможно, что это была самая ранняя форма народного собрания, нечто вроде общинной сходки, рассматривавшей основные вопросы жизни племенного коллектива560.
В ведийской литературе встречается еще один термин для обозначения этого органа — «сабха», хотя сведения о нем крайне скудны561. Вероятно, его обязанности были связа
551 Указания на существование иемопархического объединения имеются в «Атхарваведе» (V.18.10) и «Айтарея-брахмане» (VII.3.14). См. гл. XIV.
552 См.: В.Schlerath. Das Königtum in �g- und Atharvaveda.
553 Подробнее см.: J.С.Heesterman. The Ancient Indian Royal Consecration. The Hague, 1957.
554 Ригведа X.166.4.
555 Судя поданным «Ригведы», так обстояло дело у племен бхаратов ипуру (Vedic Index. Vol. 2, с. 211).
556 Подробнее см.: Ch.Drekmeier. Kingship and Community in Early India. Stanford, 1962; J.Gоnda. Ancient Kingship from the Religious Point of View. Leiden, 1966.
557 Например, рассказывается об изгнании народом неугодного ему царя Кханинетры (Мбх. XIV.4.8–9), возвращении несправедливо изгнанного царя Дьюматсены (III.283.3–5), изгнании царем Сагарой своего порочного сына по требованию народа (Рамаяна П. 36) ит.д. См. также: Шат.-бр. XII.9.3.1.
558 Атхарваведа II.27; III.4.2–6; VI.88.3; VII.1.3.
559 Ригведа X.191.3.
560 K.P.Jауaswа1. Hindu Polity. Bangalore, 1955, с. 20; J.P.Sharma. The Question of the Vidatha in Vedic India. — JRAS. 1965, с. 43–56.
561 Ученые спорят об истинном значении терминов «самити», «видатха» и «сабха» (см.: U.N.Ghoshal. Studies in Indian History and Culture. Calcutta, 1957; W.Rau. Staat und Gesellschaft im alten Indien; R.Sh.Sharma.
ны с отправлением правосудия. Под тем же словом понималось помещение, где проводилось судебное разбирательство, а также комната для игр и развлечений562. Если самити и видатха к концу изучаемого периода утратили прежнее значение, то сабха еще долго играла заметную роль. Согласно данным «Сабхапарвы», это было скорее всего собрание знати. Позднее этим термином называли помещение для судебных заседаний, но там могли проходить и самые разные собрания563. С усилением царской власти перечисленные племенные институты сменил «паришад» — совет при царе, включавший наиболее влиятельных лиц.
Раджа был верховным распорядителем государственного имущества, в первую очередь земли; на это указывают приводившиеся выше сведения о дарении им участков и деревень. Он командовал войском; почти во всех описанных случаях сам участвовал в битвах, и воинская доблесть считалась наиболее ценным его качеством. Царь возглавлял аппарат управления; бог Варуна сделал его «владыкой дхармы»564, защитником справедливости и порядка. Видимо, он был и верховным судьей, т.к. даже в более поздние времена осуществлял контроль за судопроизводством, сам разбирал некоторые дела565 и даже мог лично наказывать виновных566.
Особое положение раджи еще в ведийский период привело к тому, что государственная власть стала восприниматься как священная, а ее носитель объявлялся воплощением того или иного божества567. К ним начали возводить родословную правителей568. Акт вручения символа власти превратился в торжественный и пышный обряд (раджасуя)569, и ему был придан сакральный характер.
Судя по эпосу, царь опирался на сородичей, которые обычно занимали наиболее важные должности в государственном аппарате, им доставалась большая часть военной добычи. Вокруг двора группировались и другие могущественные роды. О том, насколько велико было различие между знатью и остальным населением, свидетельствует постоянное противопоставление их друг другу в брахманах; специальные обряды имели целью «узаконить» господство знати и подчиненное положение народа570.
Государственный аппарат еще не был разветвленным, однако уже определился ряд постоянных должностей: придворный жрец (пурохита), военачальник (сенани), казначей (санграхптар), сборщик налогов (бхагадугха) и др.571 В очень глубокой древности возникла постоянно действующая шпионская служба572.
Подробности, касающиеся карательной политики государства, как и системы судопроизводства того времени, остаются неизвестными, но можно полагать, что описанные в более поздних источниках (дхармасутрах и дхармашастрах) такие архаичные реалии, как личное рассмотрение царем некоторых дел, практика третейского разбирательства, ордалии ит.д., были особенно характерны для рассматриваемого периода.
Любопытно, что обычай кровной мести исчез в Индии очень рано. Вместо него получила распространение практика выкупа — компенсации (vairādeya) родственникам убитого. Термин «вайрадея» встречается еще в «Ригведе» (V.61.8); в ранних дхармасутрах, примыкающих к ведийскому периоду, он означает общепринятый метод улаживания такого рода дел< 573 .
Aspects of the Political Ideas and Institutions of Ancient India. Delhi, 1968; J.W.Spellman. Political Theory of Ancient
India. Ox., 1964).
562 Например, для игр в кости (см.: Ригведа X.34.6).
563 Ману VIII.1.
564 Шат.-бр. V.3.3.9.
565 Ману VIII.1.9 и др.; Артх. I.19.
566 Гаутама XII.43–44.
567 Ригведа IV.42.3–4; X.173; Атхарваведа I.9; III.4.
568 Этослучилось совсемиосновнымигероями древнеиндийского эпоса.
569 Описание его имеется в V книге «Шатапатха-брахманы».
570 См.: Шат.-бр. II.5.2.6–36; VI.4.4.13; VIII.7.2.2–3; IX.1.1.15; IX.4.3.9–10 и др.
571 Там же, V.3.1.1. и сл.
572 О шпионах упоминается еще в «Ригведе» (I.25.13) и «Атхарваведе» (IV.16.4; V.6.3).
573 Апастамба I.9.24.1–4; Баудхаяна I.10.19.1 исл.
Согласно материалам эпоса, основной военной силой были раджаньи, или кшатрии, сражавшиеся на колесницах и слонах. Они же составляли царскую дружину, всегда готовую к набегу на соседей, к отражению чужих нападений, к защите царской власти и ее привилегий. Пехотное ополчение большого значениявтотпериод не имело.
Для содержания государственного аппарата и прочих нужд взимались налоги — бали (bali) упоминается еще в самхитах574. Первоначально, судя по всему, это был добровольный взнос общинников вождю. Постепенно бали превратился в обязательный налог575. Об истинном характере отношений, установившихся между государством и налогоплательщиками, говорится иногда довольно откровенно576.
Описанные выше условия сложились там, где возникла монархическая форма правления, но наряду с монархиями образовывались и республики, в которых традиции племенной демократии держались прочнее; они и именовались так же, как община, — «гана» или «сангха».
Воссоздание политической истории древнейшей Индии, особенно ведийской эпохи, представляет не только трудную, но пока неразрешимую задачу. Пураны сообщают крайне противоречивые сведения. К тому же эти источники оформлены относительно поздно — самые древние из них сложились не ранее III — IV вв. Что касается материалов эпоса, то они еще менее надежны. Недаром даже крупнейшие историки заявляли, что вся древнеиндийская традиция не имеет никакой ценности для науки577. Действительно, в индийских сочинениях династические списки не совпадают, одни и те же исторические события могут быть датированы по-разному, значение отдельных событий или лиц оценивается неодинаково. Предания но истечении времени подвергались переосмыслению, намеренному или невольному искажению (особенно при письменной фиксации). Тем не менее исторические предания заслуживают особого внимания. Примечательно, что в последние годы наметился новый подход к их изучению; опубликован ряд серьезных работ578. Теперь ясно, что использование данных исторической традиции необходимо, но лишь при учете материалов археологии и других смежных наук.
Судя по эпосу и пуранам, правители государств в долине Ганга579 принадлежали к двум основным династиям: Солнечной и Лунной, возводимых к Ману Вайвасвату. Солнечная династия берет свое начало от его сына Икшваку, внука Солнца (Вивасвата), Лунная — от Пурураваса, внука Сомы, бога Луны (мужа дочери Ману — Илы). Местом обитания древнейших царей считается Северо-Запад. Династические списки в обоих случаях сохранили имена многих десятков (свыше сотни) царей580. (О большинстве упоминаемых правителей другие сведения отсутствуют.) Согласно преданиям, таким образом, династическая история начинается в III илидаже IV тысячелетии дон.э.
Наиболее известную ветвь Солнечной династии, укрепившуюся в центральной части долины со столицей в Айодхье, часто называют «династией Вагху» по имени 57-го преемника Икшваку. Правнуком его считался прославленный эпический герой Рама, сын Дашаратхи. Еще недавно некоторые индийские князья (например, махараджи Удайпура, Джодхпура, Джайпура) велисвоюродословнуюот Солнечной династии.
574 Ригведа VII.6.5; X.173.6; Атхарваведа III.4.3; IV.22.2.
575 В «Атхарваведе» (III.29.3) в качестве отличительной особенности небес указывается на отсутствие там налогов.
576 Так, царская власть сравнивается с оленем, а народ — с зерном, которое олень ест (Шах.-бр. VIII.2.9.8).
577 См.: V.Smith. The Early History of India. Ox., 1924, с. 4, 28.
578 F.E.Pargiter. The Purā�a Text of the Dynasties of the Kali Age. L., 1913; он жe. Ancient Indian Historical Tradition. L., 1922; H.C.Raychaudhuri. Political History of Ancient India. Calcutta, 1953. Авторы более поздних работ все шире используют материалы индийской традиции (The Vedic Age; P.L.Bhargava. India in the Vedic Age. Lucknow, 1971; R.Thapar. Genealogy as a Source of Social History. — IHR. 1976, vol. 2, №2; The Bhārata War and Purā�ic Genealogies. Ed. by D.С.Sircar. Calcutta, 1969).
579 Ранние упоминания можно найти в «Махабхарате» (II.13.14 и др.).
580 Согласно Мегасфену, у индийцев было 153 последовательно сменявших друг друга царя, правивших в общей сложности 6042 года (Арриан. Индика. IX.9).
Самая известная ветвь Лунной династии — Пауравы, род Пуру, царствовавшего в пятом поколении после Пурураваса581. Семнадцатым его потомком считается Бхарата. Возможно, ему удалось подчинить или объединить несколько племен, чем и объясняется то обстоятельство, что в преданиях он предстает могучим воителем582. Это произошло в очень далекие времена, ибо в «Ригведе» уже фигурирует племя бхаратов. С ними в сознании древних индийцев оказалось связанным столь многое, что еще в древности Индия (под ней понималась северная часть или даже только долина Ганга) часто называлась «Бхаратаварша» («Страна бхаратов», т.е. потомков Бхараты)583, а территория, бывшая, по-видимому, районом расселения бхаратов в ведийский период (к северу от современного Дели по течению р. Сарасвати и Дришадвати), в древности584 воспринималась как священное место. Таковой ортодоксальные индуисты воспринимают ее и теперь.
Седьмой потомок по имени Куру дал название племени (или союзу племен), в котором бхараты занимали господствующее положение. По этому имени равнина к северу от Дели (близ современных городов Тханесар, Карнал и Панипат) стала называться «Курукшетра» («Поле Куру»). К роду Бхараты причислялись цари Дхритараштра и Панду — его потомки в шестнадцатом поколении. С их правлением связывается начало основных событий, описанных вэпической поэме «Махабхарате», что означает «Великая [война] потомков Бхараты».
Разумеется, изложенные выше факты династической истории никак нельзя рассматривать как реальные. Предания, прежде чем их стали фиксировать, передавались изустно. Одна традиция наслаивалась на другую, и дошедший до нас текст ни в коей мере не является записью исторических событий585.
Эпос и история. При воссоздании ранних этапов политической истории Индии многие исследователи (прежде всего индийские) исходят из реальности битвы на Курукшетре586, о которой рассказывается в «Махабхарате». Еще в древности индийцы предлагали «даты», которые могут соответствовать условно 3102 и 2449 гг. до н.э.; сейчас их никто не придерживается587. Большинство ученых относят это событие не к столь отдаленному прошлому: некоторые — примерно к 1400 г. до н.э.588, Ф.Е.Паргитер называл 950 г. дон.э.589; указывалисьеще более поздние даты — IX в. дон.э.590
Б.Б.Лал, производивший в 1950–1952 гг. раскопки в районе, где некогда находилась Хастинапура, столица Кауравов — потомков легендарного Бхараты, обнаружил, что здесь в XII в. дон.э. и ранее (I период) было поселение довольно примитивного облика. Только с XI в. до н.э. Хастинапуру условно молено считать городом. Он просуществовал до конца IX в. до н.э. (II период). События, отраженные в «Махабхарате», могли, согласно Б.Б.Лалу, произойти лишь в это время, т.к. начало III периода исследователи относят уже к VI в. дон.э. Раскопки показали, что Хастинапура II периода была оставлена жителями вследствие наводнения. В эпосе и пуранах тоже говорится, что население покинуло город из-за наводнения и перебралось в Каушамби; случилось это, по традиции, при царе Ничакру, потомке в седьмом поколении одного из Пандавов, Арджуны. Если принять за среднюю продолжительность
581 Далее отсчет поколений ведется по «Махабхарате» (I.90).
582 Обстоятельства его рождения изложены в содержащемся в «Махабхарате» (I.63–69) «Сказании о Шакунтале», которое послужило основой для драмы великого индийского писателя Калидасы (V в.) «Узнанная по кольцу Шакунтала».
583 «Бхарат» — официальное название Республики Индии на языке хинди.
584 Шат.-бр. XIV.1.1.1–2; Ману II.17–20.
585 Например, в «Махабхарате» буквально рядом (I.89 и I.90) приведены два существенно различных списка потомков Пуру.
586 Mahābhārata: Myth and Reality. В этом сборнике излагаются точки зрения почти всех видных индийских историков.
587 Можно указать, однако, на кн.: P.Ch.Sengupta. Ancient Indian Chronology. Calcutta, 1947. На основании астрономических данных, имеющихся в «Махабхарате», автор старается доказать правильность датировки битвы на Курукшетре 2449 г. до н.э.
588 The Vedic Age, с. 268–270.
589 F.E.Pargiter. Ancient Indian Historical Tradition, с. 182.
590 H.С.Raychaudhuri. Political History of Ancient India, с. 36.
царствования 20 лет, то битва при Курукшетре должна была произойти где-то в середине X в. до н.э. Тем самым Лал пытался соотнести датировку Ф.Е.Паргитера с данными археологии 591 .
После опубликования работ Б.Б.Лала было высказано мнение, что «примитивная» Хастинапура не соответствует представлению о роскошной столице Кауравов, описанной в «Махабхарате», и, значит, нужны дальнейшие раскопки, поскольку эпос подлинно историчен и его свидетельства абсолютно надежны592. Конечно, подобная оценка «Махабхараты» и индийского эпоса в целом не может быть принята. В великой эпопее запечатлены картины «героического века», далекого от времени кодификации памятника, но она, по справедливому замечанию Я.В.Василькова, «осложнена позднейшими напластованиями и неизбежной для эпоса идеализацией героической старины»593.
Нет ничего удивительного, что Хастинапуре придавались черты более позднего периода, когда составлялись сказания о давно прошедшем времени. Специфика эпоса, его разноплановость, исключительная древность ряда мотивов и сюжетов не позволяют рассматривать его как достоверный исторический источник и искать в нем отражение конкретных исторических событий. Это скорее набор имен, фактов, сведения о которых сбивчивы и противоречивы. И попытку точно датировать битву на Курукшетре едва ли можно считать удачной. Вместе с тем данные «Махабхараты» исключительно важны для понимания более общих, часто обобщенных явлений политического развития и в позднее-и послеведийскую эпохи.
Для указанного периода характерна подвижность населения. Племена часто меняли места обитания, сталкивались с соседними, лишались своей земли, захватывали чужую; одни из них гибли или рассеивались, другие побеждали, увеличивались за счет мелких и слабых. Государства возникали и распадались, менялись их названия и территория. Но постепенно население стало оседать прочнее, государства укрупнялись, хотя ни одно из них не было настолько сильным, чтобы серьезно претендовать на господство над всей долиной Ганга.
Значительно расширился географический кругозор ведийских племен. Вся Северная Индия стала рассматриваться как нечто единое и получила наименование «Арьяварта» («Страна ариев»)594. Средняя часть ее, соответствующая примерно территории современного штата Уттар-Прадеш, называлась «Мадхьядеша» («Срединная страна»)595. Наиболее почитаемыми оставались «созданная богами» страна Брахмаварта — район между древними реками Сарасвати и Дришадвати, к северу отверхнего течения Ямуны, и Курукшетра596.
Допустимо полагать, что война потомков Бхараты сильно ослабила племена верхней части долины Ганга. Хотя их династические списки кончаются в IV в. дон.э., задолго до этого куру и панчалы, которым в «Махабхарате» отводилось важное место, перестали играть заметную роль в политической жизни Северной Индии. Это еще более справедливо применительно к матсьям, шурасенам и другим племенам, населявшим области к западу от Ямуны (Джамны) — восточную часть современного Раджастхана и район вокруг г. Матхуры. Однако формы общественного устройства, управления, религиозного культа, сложившиеся, вероятно, у куру-панчалов597, считались образцовыми и перенимались другими государствами. Здесь окончательно сложились веды, которые затем стали известны в остальных районах
591 В.В.Lal. Excavations at Hastinapura…, с. 23, 150–151; он же. Archaeology and the Two Indian Epics. — ABORI. Vol. 54, №1–4, 1973.
592 Mahābhārata: Myth and Reality, с. 96.
593 Я.В.Васильков. Махабхарата как исторический источник (к характеристике эпического историзма). — НАА. 1982, №5; см. также: R.Thapar. The Historian and the Epic — ABORI. 1979, vol. 60.
594 Например, у Ману (II.22). Некоторые называли так только междуречье Ямуны (Джамны) и Ганга (Васиштха I.8–15; Баудхаяна I.1.2.9–15).
595 Ману II.21.
596 Ману II.17–20. Особое значение этой территории отмечено еще в »Ригведе» (III.23.4).
597 В источниках они часто упоминаются вместе, что свидетельствует о постепенном слиянии куру и панчалов.
Индии. Все это способствовало также распространению в бассейне Ганга и за его пределами индоарийских языков и их диалектов.
По мере освоения центральной и восточной части долины Ганга усиливалось экономическое и политическое влияние здешних государственных образований. Чем дальше к востоку, тем более смешанным по этническому составу было население и тем больше оно отличалосьот племен, живших в верхней части долины.
Политическая карта Северной Индии к началу магадхской эпохи воссоздается уже с большей достоверностью. К востоку от территории панчалов процветало сильное государство Кошала. Столицей его была сначала Айодхья, потом Шравасти. Далее вниз по течению Ганга находилось небольшое по размеру, но игравшее видную роль государство Каши со столицей Варанаси. Царь его Брахмадатта (возможно, VIII — VII вв. до н.э.) часто упоминается в буддийских сочинениях. В северной части современного Бихара была расположена страна Видеха с главным городом Митхила. Имя ее правителя — известного своей ученостью Джанаки нередко встречается в поздней ведийской литературе. В Видехе, согласно традиции, жил прославленный мудрец Яджнавалкья. К VI в. до н.э. там сложилась мощная конфедерация племен Бриджи под руководством личчхавов. Их столица находилась в Вайшали. На юге Бихара складывалась Магадха со столицей Раджагриха (совр. Раджгир), где правила древняя могущественная династия Бархадратхов; в «Махабхарате» рассказывается, что царь этой династии Джарасандха еще до битвы на Курукшетре был столь могуч, что считался соперником царям Куру. На территории современной Бенгалки располагались государства Анга и Ванга, в западной части Ассама — государство Прагджьотиша.
К югу и юго-западу от долины Ганга важное значение приобретают Чеди и Аванти. Столица последнего Уджаяни (совр. Уджайн) уже тогдаявлялась важным торговым центром. За р. Нармадой были расположены Видарбха и Нишадха — места, где развертывались события, связанные с легендой о Нале и Дамаянти, а в северо-восточной части Деканского плоскогорья — Калинга и Андхра, населенные племенами, считавшимися неарийскими.
Неясно, какова была в тот период политическая карта Северо-Запада страны. В эпосе и поздней ведийской литературе упоминается много племен, проживавших в долине Инда. Те, которые населяли области по среднему течению реки и к северу от него (гандхарцы), а также Пенджаб (мадры, кекайи, северные куру и др.), были, по-видимому, близки к курупанчалам по языку, культуре и верованиям. Обитавшие в нижней части долины синдхи, саувиры и др. характеризуются если не как варварские, то, во всяком случае, существенно отличавшиеся от населения долины Ганга; о них и их образе жизни обычно отзывались неодобрительно.
Все упомянутые племена и народности, уже достигшие (правда, в неодинаковой степени) стадии классового общества, были окружены множеством племен, живших еще в условиях первобытнообщинного строя. Новый этап в политическом, социальном и культурном развитии древней Индии ознаменовался возвышением вдолине Ганга государства Магадхи.